Говорят, что тот, кто смотрел сквозь этот камень, видел всё увядшее или погибшее заново возрождённым, как в дни юности, и что руки державшего его приносили исцеление от боли всему, к чему бы они ни прикасались.

Этот камень Энердил принёс в дар Идриль, дочери Короля, и она носила его на груди. Идриль взяла его с собой после падения Гондолина, и перед тем, как отошёл её корабль, передала своему сыну Эарендилу, со словами:

— Элессар^*, я оставляю его тебе, ибо велики раны Средиземья, и он может помочь тебе исцелить их. Только тебе позволяю я владеть им. В Гавани Сириона для целителя и вправду было много дел, и среди людей, и среди эльфов, и среди животных, что бежали сюда от ужаса с Севера.

И пока Эарендил жил там, все раны были залечены, и леса вокруг были зелены и прекрасны. Но когда Эарендил уходил в свой великий поход за Море, он взял Элессар с собой, потому что во всех поисках его никогда не оставляла надежда, что он, быть может, ещё встретит Идриль снова — ведь первым воспоминанием в жизни для него был зелёный камень на груди его матери, певшей возле его колыбели в дни расцвета Гондолина. Так и случилось, что, навеки покидая Средиземье, Эарендил унёс Элессар с собой.

Однако, позже Элессар снова появился в Средиземье. Две разные легенды говорят о нём, но правду знали только Мудрые, навсегда ушедшие на Запад. Некоторые говорят, что второй Элессар — это тот самый камень, созданный Энердилом, и возвращённый по воле Валар; что Олорин (известный в Средиземье как Митрандир) принёс его с собой с Запада. В своё время Олорин пришёл к Галадриэли, жившей тогда под сенью Великого Зеленолесья (впоследствии Лихолесье) долго говорил с ней.

Годы изгнания тяжким грузом легли на плечи Леди Нолдор и она желала знать все новости о своих родичах, ибо ей ещё не позволено было покинуть Средиземье. Когда Олорин ответил на её вопросы, она вздохнула и прошептала:

— Я тоскую в Средиземье. Листья здесь опадают, цветы увядают, и сердце моё томится, ибо жива ещё в нём память о неумирающих деревьях и травах моего дома.

— А Элессар смягчил бы твою печаль? — спросил тогда Олорин.

— Где теперь камень Эарендила? — покачала головой Галадриэль. — И Энердил, создатель его, давно покинул мир.

— Кто знает? — возразил Олорин.

— Это так, — сказала Галадриэль, — они ушли за Море, как и всё прекрасное, что у нас было. Неужели Средиземье теперь должно увянуть и постепенно умереть?

— Такова его судьба, — заметил Олорин. — Но это не обязательно случится скоро, и если Элессар вернётся, то это можно изменить к лучшему. Ненадолго, пока не настанет Время Людей.

— Если… но как это может случиться?.. — произнесла Галадриэль. — Ведь Валары теперь недосягаемы, заботы Средиземья не трогают их и на всех живущих здесь пала тень.

— Это неправда. Взор их не затуманен, а сердца не зачерствели. И в доказательство — вот, взгляни! — и, к изумлению Галадриэли, он поднял ладонь, на которой лежал Элессар.

— Я принёс это тебе от Яванны, — сказал Олорин. — Используй его, как сможешь, и на какое-то время он сделает землю, где ты живёшь, чудеснейшим местом Средиземья. Но не навсегда вручаю я его тебе. Когда придёт время, ты передашь его. Ибо прежде чем ты устанешь от Средиземья и покинешь его, придёт тот, кому он будет принадлежать, и именем его будет имя этого камня: Элессар.

Другая же легенда рассказывает так: давным-давно, в те времена, когда Саурон ещё не обманул кузнецов Эрегиона (Остранны), Галадриэль пришла туда, и сказала главе эльфийских кузнецов Келебримбору:

— Мне тяжело в Средиземье, ведь листья здесь опадают, а цветы, что я любила увядают, и вся моя земля полна печали, которую не излечит никакая весна.

— Как же иначе может быть для Эльдар, пока он остаётся в Средиземье? — ответил Келебримбор.

— Так что же, ты уйдёшь за Море?

— Нет, — сказала она. — Ангрод ушёл, и Аэгнор ушёл, а Фелагунда больше нет. Я — последняя из детей Финарфина. Но гордость ещё жива в сердце моём. В чём вина золотого дома Финарфина, почему должна я просить прощенья у Валар или довольствоваться жизнью на острове посреди моря, я, чья родина — Аман Благословенный?! Здесь я могущественней.

— Что же тогда? — спросил Келебримбор.

— Я желала бы жить среди неумирающих деревьев и трав здесь, в своей земле, — ответила она. — Что стало с мастерством Эльдар?

— Где теперь камень Эарендила? — вздохнул Келебримбор. — И Энердил, создавший его, покинул мир.

— Они ушли за море, — сказала Галадриэль, — забрав с собой почти всё прекрасное, что создали их руки. Неужели, Средиземье теперь должно завянуть и умереть?

— Наверное, такова его судьба — пожал плечами Келебримбор. — Но ты ведь знаешь, я люблю тебя (хотя тебе милей Келеборн), и я сделаю, что смогу, если моё искусство способно хоть немного смягчить твою печаль.

Он не сказал Галадриэли, что много лет назад сам жил в Гондолине и был другом Энердила. Вторым по мастерству после Энердила был Келебримбор. И вот он задумал и начал долгую и кропотливую работу, и в конце концов создал Галадриэли величайшее из всех своих творений (исключая лишь Три Кольца).

Говорят, что камень это был прозрачней и ярче сработанного Энердилом, но не был таким могущественным: ведь камень Энердила был пронизан лучами Солнца в дни его юности. Когда же Келебримбор начал свою работу, уже нигде в Средиземье не было света, столь чистого как в те дни, и хотя Моргот был вышвырнут в Ничто и не мог вернуться, тень его уже запятнала Землю.

И всё же прекрасным и лучистым был Элессар Келебримбора, и был он вправлен в серебряную брошь в виде орла с распростёртыми крыльями. Обладая Элессаром, Галадриэль смогла сделать свои леса прекраснейшими в Средиземье, пока снова не пришла тень.

Но потом, когда Келебримбор прислал ей Нэнья, главнейшее из Трёх, он уже не был нужен ей (как она думала) и она отдала его Келебриан, своей дочери. Так он попал к Арвен, а потом к Арагорну, принявшему имя Элессар.

^* Элессар — эльфийский камень (пер. с квенья).